– Погоди, а почему не возле дома Баранова? – спросил Грязнов.

– А потому, что там уже практически все опрошены, и никто такого типа не видел. Возможно, что работа была проведена ночью, так как Баранов явился домой только в половине седьмого утра. А ночами люди имеют обыкновение спать. Тем более что в подъезде только старый кодовый замок, который я сам открыл, не зная нужных цифр, – просто по вытертым кнопкам.

– А на Бережковской есть надежда что-то узнать? – спросил теперь Меркулов.

– Там, по-моему, проще. Растяжка вела от мусоропровода к двери на лестницу. Это уже как удалось восстановить криминалистам – по обломкам в основном. Но лестница посещаема. Прежде всего мальчишками, там все стены ими исписаны. А бомбист точно знал, что Артемова всегда ходит только пешком – странность у нее вот такая, каждый день спускаться и подниматься на девятый этаж без лифта. Время возвращения ее известно. Заранее ставить заряд и тем более закреплять растяжку было бы просто самоубийственно. Значит, она была поставлена в последний момент. Надо учитывать и то, что Алексеев уже находился дома. И если б пожелали взорвать его, заряд поставили бы так же, как и Баранову, у квартирной двери – чтоб наверняка. А здесь все было проделано в расчете именно на женщину, тяжело поднимающуюся по лестнице и не обращающую внимания ни на какие мелочи вроде того же блеснувшего тросика. Идея понятна? Больше того, я даже не исключаю, что тот взрывник мог находиться еще где-то в доме, чтобы собственными глазами убедиться в выполнении заказа. Его могли видеть жильцы. Вот на это в первую очередь мы и должны бросить все наши силы. Вы довольны?

– Вполне, – кивнул Вячеслав, за разговором успевший прикончить курицу. – А ты не пробовал, Саня, объяснить все это тому олуху из мэрии?

– Даже не пытался, ибо сей шаг посчитал бессмысленным.

– Хорошо, тогда насчет сил, – продолжил Грязнов. – Он кого имел в виду, Костя, нас с тобой?

– Нет, – без улыбки ответил Меркулов, – скорее всего, твоих ребят, Вячеслав.

– Да-да, Славка, твоих. На первый случай Яковлева с Галкой Романовой, а там посмотрим. Может, кого из бывших муровцев подключим. Опять же агентуру.

– А что, своих уже нет? – сварливым тоном возразил Грязнов.

– Мне асы нужны! – вздохнул Турецкий, перемигнувшись с Меркуловым.

Вячеслав Иванович просиял.

– С этого вам и следовало начинать... И как ты их хочешь использовать? – Он посмотрел на Турецкого.

– Галку пустить по квартирам – для опроса. Там народ проживает важный, не к каждому подступишься, а Галка умеет находить общий язык как с господами, так и с прислугой. А Володю? Для него у меня заготовлена работенка куда более интересная и, мягко выражаясь, пикантная. Одну лукавую девушку надо охмурить. И при этом остаться живым.

– Что, так опасна? – ужаснулся Вячеслав.

– Косте только не говори, – громко сказал Турецкий, прижав к углу своего рта ладонь ребром, будто он сообщает важную тайну. – Я бы сам взялся, да, боюсь, сил не хватит. А там опозориться просто никак нельзя.

Грязнов, естественно, «догадался» и загоготал этаким молодым жеребцом. А Костя помрачнел прямо на глазах.

– Эй, вы чего там затеваете? Молодежь мне развращать?! На самих давно пробы ставить негде, так теперь за молодых взялись? Я с таким трудом вырвал из-под твоего, Саня, влияния беднягу Поремского, так вы теперь другого испортить хотите? Не позволю! Сами, так уж и быть, черт с вами, бездельники, а молодых не дам развратить!

– Костя, да какой же там разврат? – мягко возразил Турецкий с укоризненным видом. – Всего и дела-то – постараться полностью расслабиться и отдаться во власть девушки. Быть с ней вежливым. А потом, когда она, как та пиявка, сама отвалится, аккуратно и нежно расспросить кое о чем. И все дела! Подумаешь! Инструктаж я бы поручил Славке. Девица, кстати, молодая, но, на мой взгляд, достаточно опытная. А что касается, к примеру, меня, то я боюсь, что наложение одного опыта на другой – понимаешь? – Турецкий пошлепал одной ладонью о другую, – может случиться совершенно непредвиденное. Девица быстро со мной соскучится и станет неразговорчивой.

Турецкий сам едва сдерживался, а Грязнов гоготал уже без перерыва. Костя посмотрел на него – стареющего льва, когда-то огненно-рыжего, от чего остались лишь пегие клочья вокруг настоящей генеральской лысины, и тоже заулыбался, чувствуя, что это был их очередной розыгрыш.

– Ну если только так, – сказал наконец снисходительно, чем вызвал новый приступ хохота – теперь уже у обоих «бездельников».

Отсмеявшись и вытерев слезы с глаз, Вячеслав спросил:

– А ты еще что-то про агентуру поминал, Саня? Это в каком смысле?

– Тут сложнее... – посерьезнел Турецкий. – У меня ощущение, что дела Баранова не совсем чистые. Нарколог, наркотики, понимаешь, масса всяких соблазнов, да та же девица в приемной, готовая на все... Там наверняка имеются зацепки, которые надо вычислить.

– Это у тебя ощущение или уверенность? – перебил его Меркулов.

– Уверенность, Костя, появится тогда, когда наша девушка откроет наконец рот. Вот в этом я убежден. Но она должна сделать это добровольно. Потому я и хочу ей всемерно помочь в этом вопросе. Вплоть до обещания жениться.

– Ничего себе запросы! – воскликнул Грязнов.

– Это только первый шаг, Славка. А второй последует после того, как наш агент, в смысле твой, сумеет вычленить из общей массы знакомых Баранова, всякого рода сволоты и наркоманов, вьющихся вокруг него, нужного нам человека. Я – вот тут уже почти – уверен, что киллера надо искать где-то рядом с ним или с его знакомыми. Неплохо бы, вообще говоря, установить и слежку за ним...

– Да, и прослушивание телефонов и мобильной связи, – в тон ему добавил Меркулов, – а ты сам не наглеешь, Саня? Откуда ты возьмешь соответствующие санкции? Лично я тебе их обеспечить не смогу.

– Но, Костя, – с фальшивым пафосом воскликнул Турецкий, – ты же сам только что обсуждал с нами президентскую тему! Уж если ты не совсем, извини, в курсе, то что могут на это ответить какие-то там судьи, от которых будет зависеть решение о прослушке? Да они в пыль разобьются, чтобы помочь органам выполнить строгий наказ президента! Ведь мы ж не о бомже, в самом деле, речь ведем, а о самом заместителе московского мэра!

– А что, Костя, Саня абсолютно прав, – поддержал Вячеслав.

– Ну хорошо, а чем вы оправдаете свой интерес к Баранову, расследуя дело вокруг Алексеева? – спросил Меркулов.

– А кого будут волновать такие тонкости следственных мероприятий? – сварливо ответил Турецкий. – Костя, ты меня иногда ну так удивляешь... прямо до изумления!

– Не хами! – отрезал Меркулов. – Там, где есть логика, там она есть, – уже примирительным тоном продолжил он. – Я разве возражаю? Я выясняю для себя, насколько вы сами уверены в своей правоте.

– Ну да, – Турецкий пробурчал, цитируя старинную реплику Карла Маркса, – «ваша правота по отношению к моей правоте столь бесправна, что я вправе...». Ты это имел в виду?

– Примерно! – с вызовом ответил Костя. – И ты не вправе, понял? Поэтому поступим так. Я попробую кое-что провентилировать. Насчет скоропалительных мер – не обещаю. Но отдельные вещи сделаю. Вы поднимайте свои кадры и начинайте облаву со всех направлений, на раскачку времени больше нет.

– Так мы и не... – попытался возразить Турецкий, но Меркулов остановил его решительным взмахом руки:

– Скажите своим, чтобы они ни на миг не забывали об отвлекающем моменте – то есть постоянном присутствии если не в самом доме на Бережковской набережной, то рядом с ним. И это должны видеть жильцы и проникнуться, ясно?

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – взял под воображаемый козырек Турецкий.

– Ну а раз так, то военный совет закончен. Можете проводить меня. Но не напивайтесь после моего отъезда до состояния полной бессознательности!

– Костя, не обижай! Ты когда-нибудь такое видел?

– Вот и говорю, что боюсь увидеть...